Харьковский девичий институт в Турском Бечее

из материалов on-line:
На территории королевства размещались: Мариинский Донской женский институт в Белой Церкви (200 воспитанниц, начальница Н.В.Духонина), Харьковский девичий институт в Турском Бечее (250 воспитанниц, начальница М.А.Неклюдова), 1-я Русско-Сербская девичья гимназия в Великой Кикинде (220 воспитанниц, начальница Н.К.Эрдели), Русско-Сербская гимназия в Белграде (285 учеников), гимназия в Поновице (150 учеников), реальные. училища в Земуне, Нови Саде, Загребе, Поновице. Кроме них, к 1923 г. под руководством «Земгора» (объединение российских земских и городских деятелей, созданное как неполитическая организация в Праге, Белграде, Париже в начале 20-х годов) работали следующие заведения: Белградский детский дом с приготовительной школой и женской гимназией с I по IV классы; Панчевский детский дом с приготовительной школой и гимназией с I по IV классы; Сараевский детский дом с приготовительной школой; детский дом в Нови Саде с приготовительной школой и гимназией с классами I—III, VI; Загребский детский дом с приготовительной школой и гимназией с классами I, III—VIII; подготовительные группы в Герцег-Нови (около 20 детей), Дубровнике (около 32 детей), Бечкереке (около 15 детей), Сомборе (17 детей), Княжевце (15 детей), Вршаце (25 детей) [1, д.43, л.78об., 88].

С марта 1920 г. в г. Новый
Бечей действовал Харьковский институт императрицы Марии Федоровны. Начальница
М. А. Неклюдова. Институт завершило около 400 воспитанниц [10, c. 138]. Тогда же
прибыл из Новороссийска и обосновался в Белой Церкви Донской Мариинский
институт. Начальница института, в котором было двести девиц, являлась Н. В.
Духонина. В ноябре 1921 г. в г. Великая Кикинда была учреждена «Первая Русско-
Сербская Девичья Гимназия» или институт на 180 воспитанниц и с интернатом на 60
девиц. Основательницей и его начальницей стала Н. К. Эрдели. Покровительницей —
королева Мария жена короля Александра I Караджорджевича.
Во всех этих учебных заведениях девицы воспитывались на богатейшей культуре и
истории России, в вере в ее скорое возрождение и великое будущее, а также в
готовности служить Родине «всеми силами души и сердца подлинно русскойженщины» [10, c. 138]. В начале 1930-х гг. для улучшения материального положения
Харьковский и Донской девичьи институты были объединены, получив новое название
«Русский девичий институт имени императрицы Марии Феодоровны», который был
расформирован в военном 1943 г.

Мария Алексеевна Неклютина

это у неё в пансионе училась Клавдия Пилютик. И про село Кузькино в этом рассказе упоминается, рассказ о репатриации клавдии перекликается с этими документами.

"Петербург, Смольный институт благородных девиц, его начальница, село Кузькино, крестьянская семья Маркеловых... Ничего непонятно. Голова пошла кругом. Но рассказы Татьяны Ивановны и ее старшей дочери Евгении Сергеевны Бодряговой все прояснил и все расставил по своим местам.

Татьяна Ивановна родилась в селе Кузькино незадолго до революции Село большое, были в нем и церковь, и школа. Раскинулось оно по обе стороны глубокого оврага, по дну которого бежал студеный ручей, нываемый Зайцевой речкой. На склонах оврага стояли бани. Здесь же ютились капустники - участки земли, на которых выращивали капусту. К домам примыкали огороды. Сразу за ними начинался сосновый бор, богатый грибами, ягодами.
Семья жила по тем временам неплохо. В середине 1930-х гг., опасаясь раскулачивания, Маркеловы уехали в Сталинград, на Сталинградский тракторный завод. Отец работал кузнецом в инструментальном цехе, а муж в этом же цехе мастером.
Город они покинули осенью 1942 г. за несколько дней до того, как немцы вышли на берега Волги. Их хотели эвакуировать на Алтай, но они решили вернуться в родное село. Отец пошел работать в лесхоз кузнецом. Там начисляли не трудодни, а деньги. А муж, тоже освоив кузнечное ремесло, взялся обслуживать ближайшие села: Актуши, Новый Тукшум, Ольгино.
В 1943 г. семья построила в центре села новый Дом. Довольно просторный. Вот это обстоятельство и сыграло свою роль, когда местное начальство стало распределять на постой новых жителей села Кузькино - репатриантов.
Сегодня в употреблении совсем иные слова. Поэтому напомню: репатрианты - это военные и гражданские пленные, беженцы, возвращаемые на родину.
Обоз с ними появился в селе летом 1946 г. На подводах - более сотни ребят в возрасте до 16 лет. Мальчики, девочки. Одеты по-городскому. На лицах ничего, кроме усталости. Позади долгий путь из Югославии. С детьми несколько взрослых.
По селу побежала весть: белых привезли, белых.
Октябрьский переворот или Октябрьская революция (историки по-разному оценивают это событие), гражданская война, вынудили десятки тысяч россиян покинуть страну. Многих, как известно, выслала новая власть. Среди эмигрантов первой волны были дети, потерявшие родителей, сироты. Для них создали приюты. Один из них - в Югославии.
Жизнь и вне Родины продолжалась. Создавались семьи, рождались дети. Но началась 2-я мировая война. И вновь рушатся семейные связи, ломаются людские судьбы. Победа принесла радость гражданам многих стран, но далеко не всем освобождение и право распоряжаться своей судьбой. Всех советских или русских людей, оказавшихся по разным причиним в странах Европы, решено было репатриировать на родину.
Новым местом размещения югославского приюта соответствующие органы избрали село Кузькино (в те годы Новодевиченского района). До ближайшей железнодорожной станции Сызрани - 40 километров, до райцентра – чуть больше 10.
В Советском Союзе много мест, куда можно было направить репатриантов. Но избрали именно это село. Не для того ли, что- бы показать белоэмигрантам кузькину мать?

Детей разместили в церкви. Взрослых определили на постой по крестьянским домам. Так в семье Маркеловых оказалась Мария Алексеевна Неклютина. Это была почтенного возраста старушка. Высокая, прямая, властная. Ходила она, слегка прихрамывая, опираясь на палочку. То было следствие перелома ноги, полученного в годы ее давнего увлечения верховой ездой.
От какого-либо участия в делах детдома она была отстранена. Переживала, когда детям запретили молиться, стали исчезать у них шелковые рубашки, ботинки, галоши. А Маркеловы жалели ее. Она была совсем не приспособлена для жизни: не умела готовить, стирать. В бане ей помогала мыться Женя - старшая дочь Маркеловых.
Чтобы не быть тяжелой обузой для крестьянской семьи, Мария Алексеевна обменивала на продукты что-то из своих вещей.
Иногда из Ленинграда на ее имя поступали посылки с крупами: гречкой, пшеном. Вроде бы от сестры. Продукты шли в общий котел. Однажды дети Маркеловых, Женя, Фая и Капа, впервые узнали вкус шоколада.

Появление репатриантов в Кузькино в какой-то степени облегчило жизнь некоторых сельчан. Жена отставного генерала Надежда Николаевна Витдорф работала в детдоме кастеляншей. Владимир Васильевич Гостинцев служил бухгалтером.
Получали деньги, которых в селе почти не видели, и все другие высланные, обслуживавшие детдом. Больше всего повезло Анне Степановне Серовой. Муж ее погиб на фронте. Когда у Владимира Васильевича умерла жена, воспитывать одному сына Бориса стало трудно, они сошлись, жили вместе. Вскоре у Бориса появилась сестренка, Ирина. Соседи удивлялись столь рискованному, но их понимаю, поступку женщины. Ведь муж, считали они, может уехать, и останется она одна с двумя детьми.
«Куда он уедет, - отвечала Анна Степановна, - у него и паспорта-то нет».
А он действительно уехал. На целинные земли. Звал жену к себе. Но она съездила к нему, посмотрела, где и как он живет, и наотрез отказалась переезжать. Так семья Гостинцевых и распалась.

Следует сказать, что все репатрианты села Кузькино были невыездными. Но этот запрет не распространялся на детей. Валя Витдорф училась вместе с Женей Маркеловой в дошкольном училище. Маруся Дубченко -в фельдшерско-акушерском техникуме. Они, и все другие дети, окончив учебу, покинули Кузькино, получив направления на работу в другие места.

После смерти Сталина обрели свободу и все другие репатрианты села Кузькино. С некоторыми из них Женя Маркелова долго переписывалась. Семья отставного генерала Витдорфа уехала на Кавказ, а дочь его Валя обосновалась в Петрозаводске. Феня, воспитанница Марии Алексеевны, переехала в Ленинград, где и продолжила учебу. Детей репатриантов освобождало не только окончание учебных заведений. Жизнь в стране постепенно входила в нормальное русло. Родители, родственники находили мальчиков и девочек в детдоме, забирали к себе. И однажды он прекратил свое существование. Церковь, где размещался детдом, превратили в клуб.
До лучших времен, когда храмы стали восстанавливать, она не дожила. Сгорела.

А что же стало с представительницей одного из древнейших дворянских родов России Марией Алексеевной Неклютиной? Она умерла в Кузькино. В дом Маркеловых пришли какие-то люди, забрали кольца, серьги, ожерелье постоялицы и нательный пояс, в который были вшиты золотые десятирублевые монеты царской чеканки. Похоронили Марию Алексеевну на сельском кладбище. Его называют теперь старым. Старым потому, что в селе давно есть новое. А прежнее, как это не раз бывало на Руси, забросили, и от него ничего не осталось. Кроме памяти о нем.

Приезжала в Кузькино из Ленинграда племянница Марии Алексеевны Посмотрела, где жила ее тетушка, побывала на могиле. Из вещей на память ничего не взяла. Она не проявила интереса ни к ветхой одежонке, ни к письмам на французском языке, ни к свадебным фотографиям, которые получала в предвоенные годы Мария Алексеевна от своих воспитанниц. Эти письма и фотографии остались в Кузькино (дом позже сгорел) или были утрачены при переезде семьи Маркеловых в Куйбышев. Оказались потерянными также фотографии выпускниц Смольного института, которые я видел в квартире своей тещи. Этот грех уже на моей совести.
В 1970 г. рассказать о репатриантах, обнародовать фотографии рыло невозможно, и я не подумал об их сохранности, когда переезжал на квартиру, выделенную мне Куйбышевским комитетом по телевидению и радиовещанию, где я тогда работал редактором.

О жизни русской эмиграции за границей написано много книг, статей. Особенно за последние годы, когда появилась возможность говорить об этом открыто. О жизни тех из них, кто был репатриирован на родину, весьма мало. Мы по привычке все еще глядим «за бугор». И сегодняшний мой рассказ - лишь маленький эпизод в чем-то горькой, в чем-то радостной судьбе, слабая попытка сохранить в людской памяти события давно минувших лет. Может быть, он привлечет внимание профессиональных историков, которые и оценят значимость этих сведений. Но, полагаю, в любом случае нам интересно знать, что в селе Кузькино обрела вечный покой последняя начальница Смольного института благородных девиц, института, положившего начало женскому образованию в России."

Казарин В.Н., самарский краевед, журналист http://xxl3.ru/kadeti/nekludova.htm